Еще одно движение - и Художник отошел на пару шагов, критически оглядывая результаты кропотливого труда. Оглядел с разных сторон, под разными углами - нет, все-таки это было совсем не то. Персонаж был, безусловно, свежим - аристократичным и с долей вальяжности. Пристальный взгляд со слегка надменным прищуром, аккуратная бородка и бакенбарды, шевелюра черных кудрей, намекающая на южные корни...
Все это, конечно, смотрелось, но смотрелось коряво, не цельно... В общем, не то это было.
Художник неудовлетворенно хмыкнул и начал править - убрал бородку, бакенбарды, и взгляд почему-то сразу из надменно-пристального сделался устало-подозрительным. Теперь это был просто нестриженый, нечесаный парень, замученный чем-то и вопрошающий как-будто "Ну что еще вам от меня нужно?!"
Да, это был один из любимых персонажей Художника. Замученный - да, но свободный, уверенный, самобытный.
Но, увы, нужно было решаться. Художник вздохнул и обреченно взялся за машинку для стрижки.
Уже через пять минут он видел перед собой совершенно иного персонажа. Такого привычного и близкого, но все равно не того, любимого. Постриженная теперь шевелюра была неотъемлемым атрибутом, а без нее и самого Персонажа не было.
- Прости меня, - вяло произнес Художник, поглаживая аккуратный "ежик", - ты был моим любимым отражением.