Толпа, пропахшая сладковатым дурманом и алкоголем, неровно раскачивалась под ритмы, больше напоминающие звук штамповочного станка. Тут и там мелькали нетрезвые личности, стены были заплеваны, пол забросан мусором - окурками, смятыми жестяными банками, пачками от презервативов и уже использованными оными. Охрипшие голоса глубокомысленно выпаливали пошлые частушки вперемежку с матерными тирадами.
Пробравшись через это месиво, художник заперся в своей комнате, от греха подальше, и, взяв простой карандаш, стал вырисовывать на белом листе сначала пустую улицу, затем занавешенные окна невысоких домиков, лужи, линии моросящего дождя, свинцовые тучи...
Как дурак, ей-богу.